Вредность не порок - Страница 61

— Чего-чего? — Тут я вытаращила глаза и икнула от переизбытка кваса в организме. — Ты чего несешь-то?

Куда пальнул? Что значит пальнул? Из чего пальнул?

Володя хмыкнул:

— Вы что же, Анастасия Игоревна, даже не поинтересовались, кто за вами бегает?

— Да ты знаешь, нет, не поинтересовалась. Как-то недосуг все было оглянуться. До него за мной еще трое бегали, тоже не представились. Так что сил на вопросы у меня не осталось. Зато ты, похоже, хорошо информирован, поделись, уважь училку…

Тут Володя меня перебил:

— Хотите, я вам чаю заварю? Пойдемте на кухню…

Предложение я одобрила, кряхтя, поднялась и, уцепившись рукой за стреляющую поясницу, направилась вслед за хозяином. Под ногами тонко поскрипывал давно не лакированный паркет, обои и в коридоре, и на кухне чистенькие, но явно старые. Обстановка в квартире довольно скромная, хотя, безусловно, здесь чувствовалась женская рука, весьма успешно создавшая ощущение тепла и уюта. Оглядываясь вокруг, я вдруг вспомнила, что здесь должна находиться вывезенная из деревни Савченко-старшим бабушка.

— А родители где?

— На работе, — гремя чайником, отозвался Володя.

Я решила продемонстрировать, что тоже кое-что знаю:

— А бабушка?

— У соседки… Время-то, — он кивнул на настенные часы, — как раз «Любовь до гроба» по первой началась…

Им теперь поодиночке смотреть неинтересно, соберутся кагалом, чай хлещут и сериал обсуждают.

— «Любовь до гроба»? — задумалась я. — Что-то мне такого названия не попадалось…

— А вы сериалы смотрите? — ужаснулся вдруг мальчик и едва не уронил чайник себе на ногу.

— Нет, — торопливо заверила я, поняв, что немедленно потеряю всяческий авторитет, если малость не совру, — я только кино.

Пару минут мы обсуждали проблемы нашего телевидения, сойдясь на том, что показывают много всякой ерунды, и я потихоньку вернула его к главной теме:

— Так что ты говорил о Черепе?

— А чего он за вами бегал?

— А я первая спросила… Он твоему брату дружок?

— Какой дружок! — едва не всплеснул руками Володя. — Череп здесь в авторитете! Его только разве комары не знают, да и то перелетные! Если кому сказать, что он за вами как пацан бегал…

— Вот этого как раз и не надо! — всполошилась я. — Мне только этого и не хватает!

— Да это я так… Чудно только. Он все время на машине ездит, тачка у него крутая, навороченная…

— Так Череп, выходит, местный? — Володя кивнул. — То-то я гляжу, номера тутошние. Местный… — я замешкалась, — бизнесмен?

Володя уставился на потолок и, решив, очевидно, что училка младших классов не может не быть двинутой, согласился:

— Можно и так сказать…

— А в гости к твоему брату он приезжал?

— Не… Что вы! — В голосе пацана зазвучало явное уважение. — Череп в большом почете…

Из чего я поняла, что Савченко-старший у местных бандитов в небольшом почете, и обрадовалась. Это позволяло надеяться, что Ефим «со товарищи» к данной категории граждан все же не относится. Я хлебнула чаю, помакала ложку в вишневое варенье, любезно предложенное хозяином, и задумалась, прикидывая, как бы попедагогичнее выведать у ребенка о друзьях старшего братика. Пока я корчила из себя Макаренко, время неумолимо таяло и на небольшую опрятную кухоньку всерьез накатывали сумерки.

— А ребята, которые к твоему брату приехали, они кто?

Володя подумал, повздыхал, смешно хмуря брови, наконец отозвался:

— А кто их разберет… В армии вместе служили…

— А Ефим?

— Ефим?

— Ну высокий такой, симпатичный… Блондин, глаза синие…

— Я в глаза им не заглядывал, — недовольно буркнул мальчик, дернув плечом. — Может, он и Ефим, почем мне знать!

— А Юру и Колю знаешь?

Он снова пожал плечами.

— Коля здоровый такой, со шрамом через всю щеку…

— Ах, эти! Эти трое особняком держались… Да я и видел-то их пару раз. Слышал, что одного Бешеный зовут, другого — Жук. Очень этот Жук беспокойный. Все чего-то вертелся, вертелся, словно укушенный. Но они точняк в почете, это я отвечаю.

Постеснявшись показать свою неосведомленность в местном жаргоне, я не стала уточнять, что представлял собой этот самый почет и в какой именно области он присваивался. Уважение в мальчишечьем голосе совершенно не гарантировало, что столь высокое звание характеризует их как почетных академиков. Пока я кусала губы, досадуя, что мое расследование далеко не продвинулось, Володя заерзал на табурете, бросил взгляд на часы и пробормотал:

— Через пятнадцать минут бабка вернется…

Поняв намек, я поднялась, поблагодарила парня и пошла к двери.

— Только не говори никому, что я здесь была, ладно?

Он кивнул, я с удивлением увидела, что лицо у Савченко-младшего грустное, а глаза несчастные, словно больные. Я протянула руку и крепко тряхнула его кисть.

— Вовка! Не грусти!

Я уже одолела лестничный пролет, когда Володя вдруг встрепенулся и решительно заявил:

— Анастасия Игоревна, я с вами!

— Зачем это? — Я растерялась. Что мне с ним делать?

— Провожу… Темно уже… — пробубнил Володя, догоняя меня.

Сначала я воспротивилась, а потом согласилась. Вдвоем веселее, к тому же мальчишка глазастый и вполне может помочь избежать нежелательной встречи. В своей правоте я убедилась довольно скоро. Ему хватило одного мгновения, чтобы, окинув опытным взглядом пыльный двор, небрежно бросить:

— Порядок!

Переведя дыхание, я выскользнула из подъезда. Торопливо покинув каменный колодец, едва не ставший для меня ловушкой, мы повернули вправо и нырнули в сплетение полуразрушенных деревянных строений, представляющих собой нечто вроде складов. За складами тянулась широкая грунтовая дорога, обрамленная живописными кустами, сплошь усеянными какими-то крупными желтыми ягодами. Освещения на грунтовке не было, и, хотя еще не совсем стемнело, две долговязые фигуры, вынырнувшие внезапно перед самым нашим носом, перепугали меня до полусмерти. По сложившейся уже традиции я едва не рванула в бега, но Володя, ловко ухватив меня за кисть, торопливо шепнул: